Field 'nick' doesn't have a default value

«Жизнь моя, борьба»

В историю областного спорта борец греко-римского стиля Владимир Чебоксаров вошел, как первый наш доморощенный олимпиец, завоевавший в 1976 году в канадском Монреале серебряную медаль. Годом позже он станет (тоже первым) чемпионом мира, и сам король Швеции Карл XIV вручит ему золотую медаль и победный Кубок. Документальная повесть под названием «Жизнь моя, борьба», за написание которой взялся Чебоксаров, это правдивое повествование «о времени и о себе», об известных современниках и связанных с ними событиях, о любопытных фактах не только своей биографии. Предлагаем вниманию наших читателей пару глав из только-только начатой книги.

«Я научу тебя вольной борьбе»

По складу характера я все-таки консерватор. Не люблю резких перемен. А если быть точным — попросту их боюсь. И с этим ничего не поделаешь. У меня ведь была возможность в не лучшие для Тюмени времена комфортно устроить свою жизнь и в столице, и в той же, к примеру, Швеции. Но я даже и помыслить не смел о какой-то радикальной перекройке своей судьбы. Кстати, первое заманчивое предложение я получил вскоре после окончания девятого класса.. А было так… В то время у нас в юношеской сборной области существовала такая практика: лидер выезжал на зональные соревнования по «классике», а следовавший (как сейчас сказали бы — в рейтинговом списке) за ним — по вольной борьбе. Поскольку тогда в греко-римской борьбе я был все-таки на вторых ролях, меня включили в команду, которая в мартовские каникулы отправилась на первенство Сибири и Дальнего Востока по вольной борьбе. Повез нас на этот турнир (теперь уже не вспомню — куда) главный тренер «вольников» Михаил Хубиев (его уже нет в живых).

Мой дебют оказался, и не только для него, неожиданно-приятным: я занял четвертое место в весовой категории до 60 кг и стал единственным в нашей команде, кто завоевал путевку на первенство России. Так что, вернувшись домой, мне ничего не оставалось делать, как, под персональной опекой Хубиева, готовиться к этим ответственным соревнованиям. В Астрахань (место проведения первенства РСФСР) меня повез взрослый борец Рудольф Власов. Ехали поездом. Помню, жара стояла неимоверная, что мне было, как раз, на руку. Дело в том, что со времени своего дебюта на «зоне» я подрос, окреп и, естественно, значительно прибавил в весе, который надлежало в пути согнать. Как это делается, я тогда еще толком не представлял, и потому устроил себе в поезде полуголодную жизнь. В итоге вышел явный перебор: мой вес после первой астраханской тренировки оказался на два с лишним килограмма меньше допустимого. Настроение мигом поднялось, ведь мне теперь не надо было ограничивать себя в еде. И на ужине я, как говорится, оттянулся по полной программе.

Боролся я неплохо и, наверное, вполне мог бы попасть в призеры, если бы… знал правила. Этот казус вышел, по-моему, во время второй схватки. Соперник, вцепившись в мой голеностоп, стал подтягивать меня к себе. Я вырвался, и на одной ноге поскакал за ковер. Черт меня дернул, после второго скачка сделать эффектный, как мне казалось, кувырок вперед. В «классике» сей трюк не стал бы для меня роковым — ведь контакта с соперником уже не было. В данном же случае, судьи, зафиксировав касание лопатками ковра, отдали захватчику моего голеностопа чистую победу. Подозреваю, что такое решение они приняли, руководствуясь не столько правилами, сколько «революционной целесообразностью». Дело в том, что в моем весе было ну очень много народу, и организаторам турнира, похоже, не терпелось быстренько «отсеять» лишних. Но я себя таковым не считал и, несмотря на досадный проигрыш, продолжал держаться «на плаву», в то время как мой обидчик, например, вылетел уже в следующем круге. Ну, а остановил мое продвижение вверх двукратный победитель юношеского первенства России Иванов. Этот парень жил в Якутии, учился в школе-интернате и занимался у известного тогда на всю страну тренера — своего однофамильца. Так вот, я стал первым на тех соревнованиях, у кого ему не удалось выиграть «чисто». Наша схватка завершилась со счетом 1:6. В итоге я занял почетное шестое место, а Иванов в третий раз стал чемпионом России.

Тогда-то ко мне и подошел его наставник. Поинтересовался, откуда я приехал, у кого тренируюсь. Оказалось, Ивана Ивановича Бауэра он знал по Омскому институту физкультуры. Потом стал расспрашивать о разном: большая ли семья, как с питанием, с учебой… А завершил свой разговор неожиданным для меня приглашением тренироваться у него в Якутии: «У тебя, Володя, хорошо получается, ты рожден для ковра. Поехали к нам — я научу тебя вольной борьбе»… Конечно, приятно было, что мною заинтересовался такой авторитетный тренер. Но я тогда уже безоглядно влюбился в греко-римскую борьбу (она еще называлась классической) и не испытывал ни малейшего желания менять свое амплуа. Да и психологически, если честно, не готов был принять столь лестное предложение. Более всего меня пугала «перспектива» оказаться за три-девять земель от родного города. Уже потом, повзрослев, я узнал: какие из этого интерната борцы выходили! Тот же, к примеру, Роман Дмитриев стал в 1972 году чемпионом Мюнхенской Олимпиады. Или Павел Пинигин… И все же, оценивая сегодня свое тогдашнее решение, я считаю, что поступил правильно. Якутия без меня не обеднела. А мне без Тюмени не жить.

Сага о шапках

Эта тотальная невезуха с шапками началась у меня в январе 77-го, за полгода до чемпионата мира. Началась в небольшом шведском городке Клиппан, где проходил традиционный международный турнир, который так и назывался: «Кубок Клиппана». Помню, в это время там стояли холода почти как у нас в Сибири. Так что, слегка потертая ондатровая шапка, сшитая бог знает когда моей мамой, закройщицей овчинно-меховой фабрики, пришлась весьма кстати. Выступать я приехал сюда уже в третий раз, причем, с тем же, что и прежде, победным настроем, так что персональных болельщиков из местных фанатов классической борьбы у меня хватало. Так вот, двое из их числа, кстати, родные братья, в разгар соревнований нарисовались в нашей раздевалке в легком подпитии. Похоже, моя «ондатра» была им в диковинку, потому как, едва завидев шапку, они рьяно взялись ее примерять. Между тем, мне объявили готовность к очередной схватке, и наш тренер Николай Иванович Яковенко, осадив назойливых гостей, вежливо выставил их из раздевалки. Увлекшись подготовкой к выходу на ковер, я, честно говоря, не обратил внимания, что те ушли с моей шапкой. Не обнаружив после соревнований своего головного убора, грешным делом, подумал, что надо мной подшутили наши ребята. Потом, смекнув в чем дело, попытался на следующий день объясниться с братьями-болельщиками, но те моих жестов и сопутствующих междометий, увы, не поняли. В итоге с «ондатрой» пришлось распрощаться.

Прибыв в Москву, встретил в Лужниках парней, торговавших завозимыми из Ростова нутриевыми шапками, и тут же взял приглянувшуюся в долг — под будущую премию за одержанную на турнире победу. Довольный, пристроил покупку на диван и, расположившись у стойки администратора, занялся оформлением документов. Покончив с этой процедурой, вернулся на место и… Глазам своим не поверил — «нутрию» мою как будто корова языком слизала. Припомнив, что видел, как мимо дивана проходили наши ребята, робко утешил себя спасительной мыслишкой: наверное, они, черти, подурачились… Увы. И на сей раз версия с шуткой не подтвердилась. Так что, плакала и вторая моя шапка. Но, с премии за нее рассчитался — как говорится, долг платежом красен.

В Тюмень прилетел — холод собачий. Пока добирался на такси до дому (я тогда жил на улице Парфенова), вспомнил про свою давнишнюю кроличью ушанку модного тогда, дымчатого, цвета. Вот и ладненько, думаю, на первое время сойдет. В тот же вечер, поразмявшись слегка на динамовском ковре, заехал, как обычно, перекусить в ресторан «Восток» и… Прямиком угадал на свадьбу Юры Пушкарева, моего одноклассника. Поужинав в развеселой компании, вежливо отказался от продолжения банкета, сославшись на усталость. Я и вправду вымотался в дороге, а утром — тренировка. Чтобы оградить себя от настойчивых уговоров, вызвался развезти по домам уже отгулявших Юркиных гостей. Завершив сию благотворительную миссию, загнал машину в гараж и стал лихорадочно искать в салоне своего затрапезного «кролика». Откуда мне было знать, что жена одного из моих пассажиров, забирая из машины шмутье своих попутчиков, прихватила ненароком и мою шапку. Пришлось повязать голову шарфом, поднять повыше воротник и рысью домой.

Нагрянула суббота. И я впервые в своей жизни отправился на «черный рынок», прозванный в народе барахолкой или толкучкой, потому как шапку и прочий дефицит, коим в то время считалась любая приличная вещь, можно было купить только там. Приехал, прошелся по рядам… Меня многие узнавали — «Володя, привет! Что ты здесь делаешь?»… Прослышав о цели моей экскурсии, начинали советовать, предлагать… Не найдя ничего для себя подходящего, вернулся домой. А в воскресенье съездил к маме и заказал шапку ей.

В понедельник меня вызывают в областное УВД. Благо, один дружок успел шепнуть — по какому поводу. Оказывается, о моем походе на толкучку тогдашнему начальнику управления Станиславу Вячеславовичу Осипову уже успели донести наши «обэхээсники». В тот день они, видимо, проводили там свои оперативные мероприятия, ну и получалось, что я, как бы, засветился в «нехорошем» месте. Тогда ведь появление сотрудника на барахолке воспринималось милицейским руководством, мягко говоря, неодобрительно. Но я был спокоен, поскольку не чувствовал за собой ничего противоправного. Осипов, расспросив меня об итогах шведского турнира, тут же перешел к «разговору по существу». Свой выдержанный в мягких тонах «профилактический» монолог он завершил положенным в таких случаях назиданием: вы, мол, Владимир Васильевич, олицетворяете собой передовой отряд советской молодежи, и не гоже вам по всяким , там, барахолкам расхаживать… Выслушав, не перебивая, я поведал генералу свою сагу о шапках. Мы посмеялись и разошлись с миром. Но с тех пор я больше ни разу на толкучку не заглядывал…

Рубрики: Борьба (классика)