Field 'nick' doesn't have a default value

Однажды прошлым веком...

Рассказ о ветеране спорта Борисе Петровиче Елькине

Петрович

Где-то в сорок шестом — сорок седьмом нас, тюменских мальчишек, живущих в центре города, перевели в новенькую 25-ю школу на улице Первомайской близ гостиницы «Заря». Противно пахло краской, стены пачкались, была масса других явных недоделок, но мы их не замечали, предпочитая восхищаться несомненными достоинствами счастливо обретенного места общего обитания и обучения. Совершенно покоряли воображение большие классы, теплые туалеты с цепочкой водосливного бачка и широкими металлическими ступнями и, конечно, спортивный зал. Наскоро переодевшись в темной каморке за углом, мы выбегали на солнечный простор коридора, рывком распахивали желанную дверь и, словно горох, ссыпались (хотя была осторожная лесенка) в совмещенный с фундаментом высокий прямоугольник со шведской ребристой стенкой, свисающими с потолка толстыми кручеными канатами, натянутой поперек волейбольной сеткой. Через нее нам предстояло перебрасывать, команда на команду, тяжелые, набитые опилками мячи — «медицинболы». Уроки физкультуры (в основном они проводились в помещении, хотя выбирались и на лыжи) были нам в радость своей живостью, близостью к нашим безыскусным, но таким искренним и увлекательным дворовым играм. Тон, естественно, задавал человек в спортивных шароварах и с продолговато-плоским свистком-сиреной во рту. Он превозносил победителей и ободрял проигравших, объяснял, показывал, подзадоривал нас, распалял самолюбие, то и дело поддаваясь азарту состязательности.

Такой мне запомнилась первая близкая встреча с Борисом Петровичем Елькиным. Почему — «близкая»? Потому что до этого знал нашего школьного учителя физкультуры всего лишь как сиделец на трибуне стадиона, так сказать, с почтительной дистанции болельщика. Тогда, в первые послевоенные годы, футбол для нас, мальчишек подворетен, становился религией (именно так, хотя этому слову, если даже ведали его, мы придавали совсем иной смысл), мы только начинали с благоговейностью неофитов прикасаться к этой мужественной и красивой игре, гонять по пустырям босыми, в цыпках, ногами кожаный пузырь, и каждый матч с участием взрослых, «настоящих» футболистов читался нами как учебное пособие. Елькин был почти что Богом. Он выступал за «Динамо», спокойно и уверенно стоял утесом в центре защиты, цементировал ее в непреодолимый для соперников бастион. Поговаривали, что в русском хоккее в этой роли Петрович был еще круче. Сам не видел, но охотно верю. Как и тому, что и в баскетболе он был парень не промах (есть фотография 1946-го года, где он запечатлен капитаном сборной Тюмени). Что исторически значительна его фигура и как «мичуринца» канадского хоккея на нашей родной почве – вернее, льду.

Время как бы сближает возраст людей. Начало пятидесятых. Ленинград. Потихоньку реабилитируют джаз. В?институтах уже полно ансамблей. Самый известный — в физкультурном Лесгафта. Друг ведет меня сюда на полуподпольный концерт. Зал ревет от восторга: спорт — в родстве с джазом. Та же свобода, тот же полет фантазии, та же, наконец, ритмика — ведь неслучайно негры одинаково хороши как музыканты и как атлеты! Кто-то осторожно трогает за локоть. Учитель узнал в толпе своего ученика, общается со мною уже как со взрослым человеком. Рассказывает, что учится здесь в школе тренеров, ведет в общежитие, где много наших, тюменских, знакомит с ними — впору создавать свою коммуну, если еще числить тех, кто со мною в университете, тех северян, что обосновались в пединституте имени Герцена. Пол-Ленинграда из Тюмени! О себе Борис Петрович – почти ничего. И то — главные подвиги его впереди. И свершит он их, вооружившись знаниями, на тренерском поприще. Это будет самый плодотворный период его жизни в спорте.

И тут требуется перебивка в тексте. Для его объемного звучания.

Уже работаю в редакции газеты — веду в «Тюменском комсомольце» спортивный отдел. Среди активных авторов — Борис Петрович Елькин. Пишет, конечно, не так хорошо, как играл — но по делу. Нашим знакомством не злоупотребляет. Скорее, гордится тем, что я, его ученик, достиг таких высот, а мне это, признаюсь, льстит. С Гешей Гусевым (был такой лихой морячок с АТЭ, славно отметился и в футболе, и в хоккее) ежеутренне бегут к взвозу близ кинотеатра «Победа», ныряют в Туру, «моржуются» круглый год. Закаливание — вообще коронка Петровича. Приезжаем ранней весной в Болгарию туристами. — Купнемся? — настойчиво утвердительно вопрошает, и волей-неволей приходится лезть вслед за ним в студенющие волны Черного моря. Здоровье было у него отменное, по молодости как двужильный тянул. Они ведь без продыха соревновались… Много судил, преимущественно футбол. Судейство всегда было зоной риска и основой мифотворчества, скандального футбольного фольклора: там подсвистнул, там недосвистнул… Дело субъективное, ошибиться как дважды два. И про него судачили, не без этого, но со временем и в наблюдении причуд, творимых нынешними арбитрами, просчеты их тогдашних коллег кажутся настолько малозначительными, что и упоминания не стоят. К слову, Борис Петрович Елькин носил по этому виду спорта звание судьи Всесоюзной категории. Не единственный ли в Тюменской области?

А теперь, не соблюдая хронологической последовательности, — о Елькине как о тренере. В бытность мою спортивным репортером с явно хоккейным уклоном довелось в 1965-м году восторгаться огромным успехом мальчишек из команды «Водник». Виталий Байдаков, Александр Евтушенко, Владимир Кабанов и их товарищи, выступая во всесоюзном турнире на приз Кубка «Молодость», дошли до самого финала. Там, конечно, нам преподали урок москвичи с челябинцами, но все равно достижение наших ребят вошло в историю советского хоккея — тогда, безусловно, лучшего в мире. А тренировал их Борис Петрович Елькин.

А теперь перенесемся в футбольную Тюмень середины 50-х годов прошлого века, когда кончилась эра «Динамо» и взошла «Звезда». Так называлась знаменитая армейская команда, чьи заслуги явно недооценены. Организатором выступил Виктор Радченко, а под знамена ее были призваны все таланты Тюмени: Г. Симаков, А. Захаров, Ю. Бабенков, А. Зырянов, Ю. Рогов, А. Киселев, Ю. Агиенко… Был в этой великолепной компании и Юрий Токаревских, ныне взявший на себя труд летописца, биографа того футбольного коллектива. Вот он что, в частности, вспоминает.

«Новый командующий генерал-майор Шмуйло приглашает замечательного тренера Бориса Петровича Елькина. Он вводит трехразовые тренировки, тактические занятия, кроссы. Команда преображается, выигрывает в городе блиц-турнир и кубок. Ей доверено защищать честь тюменского футбола на первенстве России (зона Западной Сибири). Начали с победы над Омском — 2:0 (голы забили Г. Гусев и А. Киселев), генерал каждому вручил премию по 200 рублей. Проходим первый и второй круг без поражений. Тут же включаемся в первенство Сибирского военного округа, по сравнению с которым чемпионат России показался нам легкой прогулкой. В Новосибирск съехались команды восьми дивизий. Первая игра — с трехкратным чемпионом округа танковым училищем из Омска. В нем играли восемь сверхсрочников, три офицера, в том числе Ланграфт — тот самый, что защищал цвета команды города Калинина, наделавшей шуму в кубковом поединке с легендарным ЦДКА. Так или иначе гол Виктора Радченко приносит нам победу, но до кроватей от усталости добирались ползком. Благополучно прошли также укомплектованный именитыми игроками Новосибирск, Красноярск, Барнаул, Кемерово. Остался Томск, где генерал был такой же фанат футбола, как и наш, и собрал самые сливки. Опуская подробности, скажу, что нам били три пенальти, а четвертый промазали (Бог все видит!), и мы в итоге стали чемпионами Сибирского военного округа. Нам подарили фотоаппараты и вручили грамоты, в Тюмени на озере Андреевском нас встречал духовой оркестр, а генерал Шмуйло дал всем десятидневный отпуск. В сборную округа были приглашены Ю. Бабенков, А. Киселев, В. Радченко и я. К сожалению, играть на два фронта нас не хватило, игры в первенстве России не перенесли, нам засчитали поражения, но все равно заняли в турнире второе место — до этого тюменский футбол так высоко не поднимался. В сезоне 1957 года мы тоже были на коне, блистали по всем статьям. Генерал, однако, не отпускает на полуфинал России. Председатель обспорткомитета Н.М. Серебренников и наш тренер Б.П. Елькин доходят до первого секретаря обкома партии, на бюро генерал «сдается», но время упущено. К тому же демобилизуются Ю. Агиенко, уезжают в Новосибирск А. Киселев и А. Парфенов… Как говорится, занавес опускается. «Звезда» закатывается, но ее свет отражается на следующих футбольных поколениях — и своим блестящим примером, и практическим образом. В продолживших путь армейцев командах класса «Б» поиграли и А. Зырянов, и Г. Гусев, и Ю. Агиенко, а А. Киселев был даже вторым тренером».

…Хоронили Бориса Петровича Елькина в конце января при большом стечении народа. Юра Токаревских приехал на это скорбное событие из Тобольска, кто-то из других городов, многие с Севера. В судьбе едва ли не каждого Петрович оставил свой след, свою зарубку памяти, и едва ли не каждый мог сказать ему слова признательности и благодарности.

Он был одним из первых наших послевоенных кумиров в спорте.

Он ушел одним из последних.

Анатолий Туринцев