Field 'nick' doesn't have a default value

В гостях у Зевса олимпийского

Ночевать в аэропорту в ожидании раннего вылета – удовольствие весьма скромное, даже если этот аэропорт – Шереметьево-2. И коли уж вам на своих чемоданах все-таки удалось заснуть, то открыть глаза приятнее всего под голос диспетчера, приглашающего на долгожданную регистрацию.

До моего рейса по самым оптимистическим прогнозам оставалось ещё часа четыре, и, тем не менее, более приятного пробуждения я не могла себе и представить. Сперва монотонный поток разговоров, перемежающихся с музыкальными вставками, баюкая, докатывался до нас от телевизионных экранов, расположенных над барными стойками в самом центре зала ожидания. Потом эфир всколыхнулся от мощного гула, похожего на тот, что издают во время гола болельщики на трибунах, а следом, всего секунду спустя, от сектора к сектору побежала волна:

— Сочи? — вопросительно.

— Сочи! — утвердительно.

Аэропорт взорвался криками, свистом, аплодисментами.

Иностранцы, коротавшие время вповалку как и русские, открывали глаза, соображали в чем дело и снова клонили головы на сумки, колени и свернутые валиком куртки. Кое-кто понимающе улыбался, но в целом нашего ликования они не разделяли. Электронное табло показывало три часа по московскому времени, а за океаном был ещё вчерашний день, четвертое июля, и там только что состоялось объявление Олимпийской столицы 2014 года.

Это воспоминание я могла бы аккуратно сложить в копилку впечатлений минувшего лета и забыть о нем на какое-то время, если бы ранним утром пятого июля не вылетала прямехонько в Афины. Было нечто очень символическое в том, чтобы встретить такое значимое для страны известие по пути на родину Олимпийских игр, тем более, что древняя Олимпия была одним из пунктов моего предстоящего путешествия.

Знакомство с олимпийскими традициями Греции началось, впрочем, не с архаических памятников прошлого, а со стадиона в центре столицы, построенного испанским архитектором Сантьяго Калатравой к возобновленным играм в 19 веке. И в вечерней электрической подсветке, и днем под лучами солнца, стадион этот собирает толпы туристов. Пока мы ждали своей очереди сфотографироваться на его фоне, гид рассказала нам про знаменитого греческого бегуна-универсала Спироса Луиса. Его история похожа на чудесную сказку: бедный греческий парень влюбился в очаровательную девушку по имени Елена и, понимая, что в глазах её состоятельных родителей он — незавиднейшая из партий, решил добиться успеха на возрожденной Олимпиаде. Пришел заявляться в качестве участника — не тут то было: никто из организаторов не хотел допускать его к соревнованиям. Спирос совсем было отчаялся, но неожиданно столкнулся лицом к лицу с выбившимся в военные чины старым армейским знакомым, который и замолвил за него нужное словечко. И… О, чудо: Спирос Луис не только выиграл Олимпиаду, но и женился на прекрасной Елене. Он превратился в кумира всей Греции и продолжал дальше участвовать в соревнованиях, зарекомендовав себя как непревзойденного спринтера и стайера. Сегодня это вряд ли возможно из-за существенной разницы в системе подготовки бегунов на длинные и короткие дистанции, а тогда, видимо, достаточно было крепких ног, правильного дыхания и железной воли к победе.

Кстати, недалеко от стадиона висит щит, на нем увеличенная фотография столетней давности: Спирос Луис подбегает к финишу, а сбоку к нему пристроился, сняв шляпу, сам греческий король — не смогло его Величество в накале страстей усидеть на трибуне. За королем на дорожку ринулись оба его телохранителя, так и финишировали всем квартетом…

Афиняне к столь прославленному стадиону относятся очень бережно — соревнований на нем проводится немного, и те в основном по стрельбе, да опять же по бегу — на Олимпиаде 2004 года марафонцам было позволено финишировать в его чаше. Зато, благодаря исключительной акустике, он является одной из популярнейших концертных площадок — за несколько дней до нашего визита чудеса вокала здесь являл Пласидо Доминго.

Марафонский бегун из зеленого стекла установлен перед отелем «Хилтон» — судя по очертаниям, которые придал фигуре современный дизайнер, этот греческий юноша все сорок с лишним километров должен был нестись со скоростью ветра — никак не меньше… Впрочем, его ещё называют воплощением целеустремленности, и с этим определением трудно не согласиться. «Хилтон» тоже выбран не случайно — именно здесь на последней афинской Олимпиаде останавливались представители Международного Олимпийского комитета.

Олимпия нынешняя — это большой музей под открытым небом. Стремясь поскорее увидеть то место, где зародились игры, мы углубляемся внутрь страны и попутно словно погружаемся в древние, очень древние времена — самая первая Олимпиада состоялась в 776 году до нашей эры и была составляющей частью религиозного праздника, который регулярно устраивался в честь верховного божества греческого пантеона Зевса Олимпийского и его супруги Геры.

Обломки колонн и постаменты статуй до сих пор указывают места, где когда-то находились храмы, гимнасии, палестры, мастерские скульпторов, прямо здесь же в бронзе и мраморе запечатлявших фигуры победителей. Сохранились даже развалины единственной гостиницы — такой тесной, что самые знатные из гостей едва-едва могли в ней разместиться. Остальные зрители располагались в шатрах или под тряпичными навесами, а большинство — под сенью сосен, дубов и кипарисов, или просто под открытым небом. Рядом паслись кони и, предназначенные в жертву богам, многочисленные быки, козы и овцы. Солнце палило нещадно, запах стоял чудовищный, сотни приезжих, не вынеся этих условий, тут и заканчивали свои дни. Но ничто не могло повредить популярности олимпийских игр. Их значение было столь высоко, что, начиная с третьего века до нашей эры, даже течение лет греки начали измерять Олимпиадами, каждой из которых присваивали имя победителя в беге. Греческая земля помнит 293 древние олимпиады, проводившиеся и после установления римского господства, пока в 393 году с момента рождества Христова византийский император Феодосий не упразднил их, объявив одним из подлежащих искоренению языческих обрядов.
Кстати, настоящий олимпийский стадион имеет форму подковы — древние бегуны, как оказалось, носились не по кругу, а туда и обратно. Поскольку шумовых пистолетов в то время ещё не изобрели, сигналом к старту служила падающая перед ними веревочка. Вдохновленные ровной гладью раскинувшегося у ног поля, мужчины из нашей туристической группы не выдержали, ринулись по нему наперегонки, но оглушительный свисток смотрителя почти тут же заставил их финишировать.

Любопытно было взглянуть и на место возле полуразрушенного храма Геры Олимпии, где от солнечных лучей при помощи металлического зеркала зажигается олимпийский огонь. Само действо, когда за ним следишь по телевизору, кажется очень величественным, на деле же это малозаметный среди прочих руин пятачок, окруженный потрескавшимся светло-серым камнем. Замечу, что традицию зажигания огня возродил не кто иной, как помешанный на связях с древними культами Адольф Гитлер. Это случилось в 1936 году, когда игры принимала у себя предвоенная Германия.

Поскольку древнегреческие полисы жили между собой не очень дружно, на время проведения олимпийских игр объявлялось перемирие, позволявшее собирать у подножия храма Зевса до пятидесяти тысяч, как сегодня бы сказали, болельщиков. Храм, кстати, поражал гостей своими размерами — до сих пор его колонны, рухнувшие во время землетрясения, лежат словно гиганский нарезанный рулет, каждый пласт которого в высоту достигает человеческого роста.

Несмотря на неспокойные времена, города, откуда родом были победители Олмипиад, нередко разрушали собственные укрепления. «Зачем нам каменные стены, если нас защищают такие герои?» — гордо говорили их жители. Зато, если участника игр ловили на попытке подкупить судей или соперника, позора было не миновать. Его статуя устанавливалась на отдельной аллее и снабжалась соответствующей подписью, а приславший его город был обязан уплатить высокий штраф. Афины один раз отказались вносить такую плату, но на них очень скоро была найдена управа: оракул в Дельфах пообещал, что никому из афинян не будет больше давать предсказаний. Эта мера по тогдашнему укладу была сопоставима с объявлением экономической блокады, и неудивительно, что неплательщики в конце-концов предпочли раскошелиться.

Одним из главных табу древних Олимпиад было присутствие на них женщин — не только в качестве участниц соревнований, но даже в качестве зрительниц. Впрочем, не бывает таких запретов, которые хоть как-нибудь да не нарушались. Например, по долгу службы на играх постоянно находилась верховная жрица Деметры — не стоит забывать, что изначально состязания в силе и ловкости были частью ритуалов, посвященных богине плодородия. Так же история донесла до нас имя некой Каллипатры с Родоса — очень уважаемой госпожи, которая была дочерью, сестрой и женой победителей Олимпиады. Когда настала очередь её любимого сына участвовать в играх, она оказалась просто не в состоянии усидеть дома. Надев мужскую одежду, пробралась к месту состязаний и даже имела шанс остаться в толпе неузнанной, но в момент его победы не сдержала ликования. Любую другую тут же предали бы смерти, однако судьи приняли во внимание заслуги её родственников. Каллипатра была прощена и прославилась ещё больше…

Наконец, в гонках на колесницах победителем считался не возница, а владелец лошадей. А поскольку древние спартанки в своем государстве пользовались правами наравне с мужчинами, самые состоятельные из них владели упряжками и выставляли их на играх. Если упряжка спартанской дамы приходила первой, ничего не поделаешь, приходилось её имя заносить в списки олимпиоников…

Впрочем, древние греки были не столь уж непреклонно настроены по отношению к слабому полу — в подражание олимпийским, проводились и специальные игры, где участвовали только незамужние девушки. Чаще всего фаворитками на них опять же становились хорошо тренированные спартанки или не менее вольные и сильные жительницы Илиты, города, который традиционно был организатором Олимпийских игр.

Нравы дрогнули окончательно, когда Греция стала провинцией Римской империи. У некоторых властителей Рима поездки на олимпийские игры считались правилом хорошего тона, но поскольку их подруги пользовались свободами, которые не снились ни одной спартанке, возникает сомнение в том, что они, ожидая мужчин, скучали во дворцах Вечного города. Я вот нисколько не удивилась, обнаружив в музее Олимпии статую Поппеи Сабины — любимой жены императора Нерона.

Куда большую непримиримость высказывал, например, господин де Кубертен, немало сделавший для возрождения олимпийского движения — он был категорически против того, чтобы в играх участвовали женщины. Общественное мнение пересилило волю Кубертена только к моменту второй Олимпиады нового времени. Её проводила у себя Франция, и на ней полноправными участницами наконец-то стали молодые спортсменки. В тот же год были учреждены золотые олимпийские медали — до того победителей награждали только бронзой и серебром. В античные же времена самыми ценными из призов считались кувшины с оливковым маслом — олимпионикам их вручалось столько, что они возвращались на родину весьма обеспеченными людьми.

Виктория Ермакова, фото автора
Рубрики: Мир приключений