Field 'nick' doesn't have a default value

Королевская галерея. Рассказ пятый: «Белая ворона»

Таковым представляется в когорте коронованных шахматистов пятый чемпион мира – голландец Эйве. У него не было «инстинкта убийцы», присущего безжалостным бойцам вроде Ботвинника или Фишера. А на фоне гениального Капабланки и фанатично преданного шахматам Алехина доктор математики Макс Эйве выглядит просто крепким, знающим гроссмейстером. Удивительно, как такой человек смог стать обладателем мировой шахматной короны?

В своё время в советской шахматной литературе много писалось о системе турнирной и матчевой подготовки Ботвинника. Естественно, в ней не принято было сообщать, что впервые подобную систему разработал и применил на практике… Макс Эйве. Привлечение штата квалифицированных помощников (в 30-е годы прошлого века это рассматривалось чуть ли не как нарушение этики, и вызывало широкую дискуссию в прессе); строгий спортивный режим — на протяжении всей жизни Эйве не пил, не курил, и единственный из своих предшественников на шахматном троне дожил до 80 лет. В день победы он впервые в жизни позволил себе осушить бокал виски. А ещё, занятия физкультурой, тотальная дебютная подготовка — вот составляющие успеха Эйве.

Дебютная картотека голландца была овеяна легендами. Злые языки утверждают, что во время московской части матч-турнира 1948 года советские спецслужбы смогли-таки её скопировать при досмотре багажа гроссмейстера. А его «Теория шахматных дебютов» в 12 томах (!), вышедшая в 1939 году, стала выдающимся трудом, едва ли не первой в мире фундаментальной энциклопедией дебютов.

Эйве всегда был неудобным партнёром для Алехина. Регулярно проигрывая Ласкеру и Капабланке, с переменным успехом сражаясь с явно уступавшими русскому чемпиону Боголюбовым, Нимцовичем, Рети, он всегда успешно противостоял действующему чемпиону. Они сыграли между собой почти сто турнирных и матчевых партий, и очковый перевес Алехина в этом «марафоне» был весьма незначителен.

Важным моментом оказалось то, что голландцы смогли в разгар мирового экономического кризиса 30-х годов собрать достойный призовой фонд для матча на первенство мира. Это оказалось не под силу ни Рубинштейну, ни Нимцовичу, превосходившим Эйве по сумме турнирных успехов. Ну и конечно, в тот период Алехин был на спаде своей формы, в значительной мере утратил мотивацию, злоупотреблял спиртным… И всё-таки доктор Эйве, вне всяких сомнений, был действительно сильным, пусть и не обладающим ярким талантом, игроком. Он прекрасно просчитывал варианты, был способен принимать нестандартные решения, обладал острым тактическим зрением. Всё это в совокупности и дало ему шанс победить великого Алехина.

Шахматист в 4 года

20 мая 1901 года в семье амстердамского учителя церковной школы Корнелиуса Эйве родился второй сын, которому дали имя Махгилис. Вскоре у Макса (все его звали именно так) и Виллема (первенца в семье) появились две сестрёнки — Анни и Тини, и два брата — Кеес и Боб. С пополнением семейства его глава перешёл учительствовать в государственную школу, подрабатывая попутно уроками игры на скрипке и фортепиано.

Мать Макса, Элизабет, была страстной шахматисткой, и дети почти каждый вечер наблюдали за игрой родителей. Согласно семейной легенде, будущий чемпион узнал как передвигаются фигуры, едва научившись ходить. В четыре года он уже сражался в шахматы с родителями, а в шесть — выигрывал у них. Начавшаяся школьная учёба неожиданно повлекла за собой дополнительные расходы, и… серьёзное увлечение бегом. Дело в том, что отец, экономя на транспорте, немалые расстояния от дома до школы преодолевал бегом, а сопровождавший его Макс старался не отставать.

Он легко преодолел ступень начальной школы, где быстро вошёл в число первых учеников, и захватил лидерство среди сверстников-шахматистов. В те же годы самостоятельно изучил французский язык. А во втором классе средней школы с «отличником» Эйве произошел конфуз — он остался на второй год из-за… страстного увлечения футболом. Но шахматы не бросал. По субботам Макс начал посещать юношеский шахматный клуб, членами которого были молодые люди в возрасте от 16 до 23 лет. Для 9-летнего Эйве было сделано исключение. Через год, внеся гульден в кассу шахматного кафе «Те Рейтер», Макс был допущен к участию в местных турнирах, и в первом же соревновании выиграл все партии! В 1913 году он стал членом Амстердамского шахматного клуба и смог воочию наблюдать за сеансом знаменитого американского маэстро Фрэнка Джеймса Маршалла. Осенью Эйве поступил в школу Кулинга, отличавшуюся высоким уровнем преподавания и строжайшей дисциплиной. В его жизни произошла первая переоценка ценностей — на первое место вышли занятия в школе, на втором уверенно шли шахматы, на третьем оказался футбол.

Через три года Эйве уже выступал в группе «В» национального чемпионата и был удостоен первого в жизни денежного приза — 25 гульденов. В 1918-м он окончил школу и поступил на математический факультет Амстердамского университета. В эти годы там периодически жили такие корифеи шахматной игры как чемпион мира Эмануил Ласкер, претендент на мировое первенство Зигберт Тарраш, гроссмейстеры Савелий Тартаковер, Рихард Рети, Геза Мароци. Знакомство и общение с ними стали хорошей школой для 17-летнего юноши. В 1919 году Эйве занял 3-е место в чемпионате страны, а затем сыграл вничью матч с чемпионом Маршаном (5:5) и выиграл у второго призёра Мейера (5,5:0,5). Годом позже ему удалось впервые сыграть с Ласкером. Это случилось во время февральских гастролей чемпиона мира в Голландии, когда Эйве вместе с другими сильнейшими шахматистами страны трижды участвовал в сеансах одновременной игры и два раза добивался победы. Ласкер высоко тогда оценил игру 19-летнего студента из Амстердама.

1921 год стал определяющим в судьбе двадцатилетнего Макса Эйве — он добился своего первого крупного шахматного успеха, став чемпионом Голландии, и успешно защитил кандидатский экзамен по математике. Тогда же он понял, что математика — это верный и гарантированный кусок хлеба, а шахматы — это радость и мучение одновременно при отсутствии каких бы то ни было финансовых гарантий, но жить без них он уже не сможет. Получив в 1926 году учёную степень доктора математики, Эйве словно сбросил с себя невидимые путы. В течение трёх последующих лет он поучаствовал в девяти турнирах и шести матчах! Утолив «шахматную жажду», вновь возвращается к работе преподавателя, на этот раз — высшей школы.

3 августа 1926 года Макс Эйве женится на Каро Бергман, и в течение восьми лет у них появляются три дочери — Эльза, Каролина и Фити. Похоже, он был счастлив в браке, ибо в этот период своей жизни уверенно и последовательно поднимался по ступеням шахматной славы, и стал одним из сильнейших шахматистов планеты. Чемпион мира Алехин признал его право на матч за мировое первенство.

Судя по всему, поддержка семьи играла исключительную роль в сохранении душевного равновесия претендента в кризисные моменты его тяжелейшего матча за мировую шахматную корону. «Низкий старт» — 3:6 после девяти партий — поверг бы в уныние всякого, но только не доктора Эйве. За него болела вся Голландия, и особенно страстно — жена с дочерьми. И неожиданно для всего шахматного мира он не только сравнял счёт, но и вышел вперёд, одержав историческую победу и став пятым в истории шахмат чемпионом мира. Первой его поздравила, поднявшись на сцену, жена Каро Эйве — небывалый эпизод в истории шахмат! А вернувшись после закрытия матча домой, Макс подошёл к кроватке старшей дочери Эльзы. Она открыла глаза и спросила:

— Папочка, ты выиграл?

— Да, дитя моё, папочка выиграл…

Гений порядка

Эйве достойно нёс по жизни высокий титул: часто и весьма успешно играл в турнирах, давал сеансы, читал лекции… «Гений порядка», человек, уважающий законы цивилизованного общества, Макс Эйве не считал правильным, что претендентов для очередного матча за корону выбирает чемпион. Ведь именно из-за этого так и не состоялся матч-реванш Алехина с Капабланкой — огромная потеря для шахмат! Когда нет стройной системы отбора и всё зависит от личных взаимоотношений — ситуация выходит из-под контроля. Между прочим, Эйве ещё в 1928 году выиграл «личный чемпионат ФИДЕ», хотя, конечно, никто (включая и самого чемпиона) не считал этот титул равнозначным Алехинскому. Став настоящим чемпионом мира, Эйве начал сотрудничать с ФИДЕ, и задумал передать этой организации права на титул чемпиона. Но потеря им в 1937 году этого звания надолго поставила крест на такой идее.

23 сентября 1970 года крупнейшие телеграфные агентства мира сообщили о решении очередного конгресса Международной шахматной федерации избрать новым президентом экс-чемпиона мира Макса Эйве. Событие, в принципе, предсказуемое — ещё за полгода до этого ведущие шахматисты планеты оказали голландскому гроссмейстеру полное доверие, избрав его капитаном сборной мира на «Матче века» со сборной СССР.

В канун своего 70-летия Эйве был бодр, энергичен, подтянут, полон «наполеоновских» планов. Уже вскоре из-за его удивительной мобильности и постоянных перелётов по всему миру его стали называть «летучим голландцем». Он был частым гостем в странах Африки, Азии, Южной Америки. А приехав в 1974 году в Москву, заметил, что посетил советскую столицу уже в семнадцатый раз.

Главной заслугой Эйве в первый срок его президентства стало, конечно же, проведение в 1972 году в Рейкьявике матча на первенство мира между Спасским и Фишером. Этот матч, как заметил Ботвинник, состоялся потому, что в нём были заинтересованы трое: Спасский, Фишер и… Эйве. Голландец откровенно ответил на эту реплику: «Не знаю, что имел в виду мой старый друг, но по существу он прав. Фишер хотел стать чемпионом мира, Спасский — отстоять своё звание, доказать превосходство над главным соперником. Я же не хотел разочаровывать миллионы любителей шахмат, с нетерпением ожидавших грандиозного поединка». При подготовке и проведении матча Эйве проявил принципиальность, настойчивость и, формально соглашаясь с претензиями советской шахматной федерации (она настаивала на прекращении поединка: сперва из-за его несвоевременного начала, затем после неявки Фишера на вторую партию), занял конструктивную позицию, и фактически спас матч.

Ещё раз президент Эйве оказался на высоте во время проходившей в 1974 году финальной встречи претендентов. Под занавес матча Корчной вдруг выиграл две партии, счёт сравнялся, и судьба поединка повисла на волоске. Спортивным чиновникам СССР было необходимо любой ценой добиться того, чтобы победителем вышел Карпов. С этой целью Эйве был приглашён для переговоров в Центральный шахматный клуб на Гоголевском бульваре. Несмотря на невероятное давление, президент не пошёл на изменение регламента завершающегося матча. Были сыграны все 24 партии, со счетом 6:5 победил Карпов… Но даже высокое искусство дипломатии не помогло Эйве получить у Роберта Фишера согласие на матч с Анатолием Карповым. И здесь президент показал себя человеком, жёстко придерживающимся буквы закона — 3 апреля 1975 года он объявил советского гроссмейстера 12-м чемпионом мира. Впервые в шахматной истории претендент был увенчан лавровым венком без борьбы.

Пожалуй, самыми сложными из восьми лет пребывания Макса Эйве на посту президента ФИДЕ стали последние три года. Он предпринимал поистине титанические усилия, чтобы избежать раскола и сохранить эту организацию. В июле 1976 года после окончания турнира в Амстердаме один из сильнейших шахматистов мира, советский гроссмейстер Виктор Корчной принял решение остаться на Западе. Шахматная федерация СССР и её члены — советские гроссмейстеры — объявили «невозвращенцу» бойкот, и не выступали в турнирах с его участием. Президент ФИДЕ оказался в центре уже не спортивного, а политического противостояния.

В 70-х годах прошлого века влияние Советского Союза в шахматном мире было огромным, и характеристика, подкреплённая соответствующими действиями, могла привести к развалу ФИДЕ. Смириться с тем, что в борьбу за мировое первенство по шахматам всё активнее вмешивается большая политика, Эйве не мог, и в 1978 году без сожаления оставил президентский пост.

Человек, у которого не было врагов

Умер Макс Эйве 26 ноября 1981 года в Амстердаме, оставив о себе хорошую память. Он не выносил равнодушия и предательства. Известна, например, отрицательная реакция Эйве на игнорирование Алехиным писем, в которых он просил его вступиться за жизнь их коллег — узников фашистского концлагеря Герарда Оскама и Сало Ландау… У Эйве было много друзей, но никто не мог бы назвать его врагов…

В своих воспоминаниях о пятом чемпионе мира хорошо знавшие Эйве шахматисты отмечали легкость общения с ним, его энергию, трудолюбие, добропорядочность, доступность, стремление принести осязаемую пользу, верность слову. Посвятив себя шахматам, Макс Эйве верил в их благородную роль в жизни человечества. «Он верил, что королевская игра скоро станет учебным предметом в школах, и говорил о том, в каком выигрыше окажется от этого весь мир» — писал гроссмейстер Арнольд Денкер (США).

Андрей Ободчук
Рубрики: Королевская галерея, Шахматы