Field 'nick' doesn't have a default value

Мне же волею судьбы довелось близко познакомиться со знаменитой башней в пору, когда значительную часть её обитателей составляли «трудные» подростки. А главное, подружиться с тем, кто терпеливо и талантливо воспитывал из них, зачастую приходивших в клуб исключительно «за каратэ», тех самых «современных рыцарей добра». И это справедливо, что бессменному «ребячьему комиссару» Геннадию Александровичу Нечаеву (Ген Санычу), отметившему в сентябре своё 75‑летие, присвоено нынче высокое звание «Почётный гражданин города Тюмени».

Это теперь каратэ в Тюмени перестало носить ажиотажный спрос, а с его любителями работают квалифицированные специалисты. В 70‑е же годы века минувшего наш город захлестнула необузданная волна каратистского бума. Расплодившиеся бесконтрольные секции вели сомнительные сенсеи. Не искушенные в философии, не ведающие моральных принципов, они за деньги «ставили удар» всем, кому не попадя, провоцируя иных неуравновешенных особей, порой, на преступные выходки. В своё время Ген Саныч познакомил меня с одним из прошедших такой подпольный ликбез…

Никогда бы не подумал, что всего каких‑то пару лет назад этот крепкий улыбчивый парень отрабатывал приобретённые у шарлатана навыки на случайных прохожих. А узнав о хулиганских похождениях Олега (так звали новоиспечённого инструктора «Дзержинца»), откровенно удивился: как это Саныч доверил ему обучать основам рукопашного боя свою малышню. Тогда‑то он и рассказал мне о своем ноу-хау — системе инструкторского роста.

Смысл нечаевского изобретения состоял в том, что, поднимаясь по ступеням этой своеобразной лестницы, ребятня осознанно осваивала разноплановые навыки — от житейских до организаторских, постигала культуру общения, училась владению кистью, пером, фотоаппаратом и много чему ещё. Словом, Ген Саныч на практике воплощал декларируемый идеологами КПСС тезис о гармоничном развитии личности. Причём, в большинстве своём он «гармонизировал» такие личности, по которым «тюрьма плакала». А приманкой для вовлечения отпетой шпаны в орбиту клубной жизни как раз и были каратэ да рукопашный бой. Клюнул на неё и Олег. Позже он попадёт на действительную службу в Афганистан, вернётся оттуда контуженым орденоносцем. Когда «Дзержинец» (было время) пытались выселить из башни, одним из первых встанет на его защиту. Таких, как Олег, перевоспитанных клубом, наберётся не одна сотня. И все они, пройдя по ступеням «инструкторской лестницы», научились самостоятельно мыслить, принимать ответственные решения, ценить дружбу… То есть, всему тому, чем в полной мере обладает их наставник.

«Достиг победы — снова к ней иди. Важнее прошлой та, что впереди» — вычитал в одном из рукописных клубных журналов. Собственно, вся жизнь Ген Саныча — нескончаемые ступени предложенной им системы инструкторского роста, высоко оценённой и учёными, и практиками отечественной педагогики. Сколько его знаю, он постоянно чему‑то учится (кто бы подсчитал полученные им сертификаты и дипломы «об окончании…»). Причём, каждое новое дело осваивает профессионально, иначе не работал бы фотокорреспондентом в ялуторовской «районке», не танцевал бы в тюменском «Современнике», не проводил бы психологические тренинги со студентами, не организовывал бы детские академии лидерства… И, конечно же, не выигрывал бы десять лет кряду чемпионаты области по самбо.

— Этим видом борьбы я увлёкся в армии, — делится Нечаев, — служил в свердловской спортроте в одно время с многократным чемпионом Советского Союза Павлом Столбовым, призёром чемпионата СССР Михаилом Гаглоевым, другими маститыми самбистами. Совместные с ними тренировки пошли на пользу — я дважды выигрывал чемпионат Уральского военного округа. Продолжил тренироваться и в Ялуторовске, где после армии работал инструктором райсовета ДСО «Урожай». Там же играл в футбол и русский хоккей. Когда перебрался в Тюмень, выступал в этих видах спорта за команду завода «Строймаш». В течение нескольких лет, начиная с 69‑го, мы были чемпионами области и представляли наш регион на российских первенствах. Одновременно вёл самбо в подростковом клубе «Кижеватовец». А когда поступил на службу в органы внутренних дел, стал вести рукопашный бой (РБ) и каратэ. В 1979 году на аттестационных сборах в Москве познакомился с Нигматулиным и Касьяновым, которые, если помнишь, снялись в знаменитом советском боевике «Пираты ХХ века». У них было чему поучиться.

По словам Нечаева, тот «аттестационный год» совпал с началом объявленной государством борьбы с подпольным каратэ. Моего героя включили в состав комиссии обкома партии по контролю за развитием в нашем регионе этого вида боевых искусств. Долгое время он оставался единственным аттестованным тренером по каратэ. Первыми успешными воспитанниками Нечаева оказались Владимир Иванов и Евгений Богомаз — в начале 80‑х они стали призёрами Россовета «Динамо». Причём, последний был признан самым техничным каратистом того знаменательного турнира. Практически в это же время серебро юношеского первенства России завоевал ещё один его воспитанник — Алексей Пестряков. Чуть позже чемпионом РСФСР стал Павел Мясников. Не сомневаюсь, продолжи тогда Ген Саныч своё спортивное наставничество в этом направлении, давно бы уже стал залуженным тренером. Но каратэ было для него этаким эффективным инструментом в педагогическом новаторстве. А если точнее — прологом изобретённой им той самой СИСТЕМЫ ИНСТРУКТОРСКОГО РОСТА.

Помнится, в те же 80‑е РБ и каратэ были обязательными для всех дзержинцев. «У нас эти виды единоборств развивались цивилизованно и довольно широко, поскольку отряды „Дзержинца“ действовали в 38 школах города, — вспоминает Ген Саныч. — Мы работали напрямую с военкоматами, ТВВИКУ, правоохранительными структурами. Пройдя по всем ступеням инструкторского роста, наши воспитанники уходили на действительную армейскую службу в элитные войска, поступали в военные училища. Помню, в одно лето только для поступления в ТВВИКУ мы направили 140 своих парней».

Что и говорить, проходимая в клубе «школа жизни» закаляла характер, придавала уверенности в жизни. Не случайно многие дзержинцы служат в правоохранительных органах и армии. А один из героев моих публикаций, Андрей Конопля, стал преуспевающим и авторитетным бизнесменом. Живёт во Владивостоке, возглавляет фонд по борьбе с организованной преступностью. На моих глазах рос и мужал Костя Авдеев. Уехав в Москву, он освоился в одной из ответственных правительственных служб. Особо проявил себя в операциях по освобождению из чеченского плена российских солдат. Оба, кстати, из бывших «трудных». Все ступени инструкторского роста, освоив для начала приёмы рукопашного боя и каратэ, прошла в своё время активистка работавшего на базе клуба университетского факультета общественных профессий Ольга Селиванова. Сегодня доктор педагогических наук, профессор ТюмГУ Ольга Антиевна возглавляет клуб «Дзержинец», давший ей богатейший материал для научного обобщения.

Позволю ещё одну цитату из рукописного журнала «Дзержинца»: «Довольствоваться трудным жребием, пусть он порой, как глыба тяжек, ни в чём и никогда не требуя ни льгот, ни выгод, ни поблажек». Про «трудный жребий» сказано в точку. Вся почти сорокалетняя история известного не только в нашей стране клуба связана с борьбой за выживание. Не единожды башню закрывали и даже опечатывали, а деятельность Нечаева называли антипедагогической. «Не соответствующей функциональным обязанностям» признавали его работу в качестве инспектора по делам несовершеннолетних. Ещё бы. Ведь основным критерием в то время считалось количество поставленных сотрудником на милицейский учёт трудных подростков. Нечаев же, выявляя таких, заманивал их в свой клуб бесплатным каратэ. Ну, а дальше вы уже знаете…

Из дневника Ген Саныча (год 1980‑й) 29 марта …Андрей Конопля не даёт покоя. Всё ему мало, всё время требует любой работы. Любит что‑нибудь пилить, строгать, резать, тащить, ломать… Энергия льётся через край, успевает между делом забрести в чей‑нибудь взвод, провести «каратэ» и снова бросается в дело. Заметил, что сидячая работа, требующая сосредоточения, его выводит из себя. Сегодня пришёл неузнаваем. Сразу видно, что чем‑то огорчен. Так и есть. Оказалось, что не прошёл комиссию в военкомате… А он мечтает поступить в Нахимовское училище. Желание не совпадает с возможностью. Нужно поговорить по душам и постараться отвлечь от неприятностей. 1 июля …Коля Осоткин вернулся со службы, которую проходил в Монголии. Сразу же пришёл в клуб с просьбой устроить его на работу в оперативную группу уголовного розыска. Позвонил Толе Винникову в Калининское РОВД. Договорились, что завтра я ему подошлю Николая. Если устроится, то там будет уже три дзержинца — Назыров, Винников и Осоткин. Колю пригласил завтра прийти на тренировку в Динамо. 7 августа Драка могла произойти убийственная. Группа, численностью 35‑40 человек с холодным оружием и в нетрезвом состоянии обложила лагерь с восточной стороны. Когда я выскочил из радиорубки, то увидел, что дерутся двое, но трудно было разобрать, чьи это ребята. Подбежавший Рафик узнал парня из своего отряда, и мы ринулись в гущу разнимать. Дело приняло угрожающий оборот, нас могли просто растоптать, тогда я дал по лагерю команду «Тревога», которая была выполнена мгновенно. Со стороны палаток мчались ребята, держа в руках что попало. Мне стало нехорошо от того, что может произойти в следующее мгновение. «Стой!», — заорал я. Лагерь остановился, но продолжали напирать задние. «Десять шагов назад» — сделали только шаг. Меня слушались — это главное. Стенка стояла против стенки. В это время откуда‑то выбежал Андрей Бибиков и без разбора ударил одного парня (нашего же) из отряда Р. Ф. Видя, что ошибся, ринулся дальше, выбрал самого длинного и послал его в нокдаун. Всё, драке быть, если этот балбес не уберётся. Рафику и Сергею дал задание утащить бушующего Андрея. Дальше было ещё хуже. 8 августа Весь день готовил лагерь к обороне, организовал оперативную группу. Привели в готовность пневматические винтовки. Приготовления оказались своевременными — уже в 10 вечера на территории лагеря появились «местные» и группами стали выяснять отношения. Коле Осоткину разбили губу. Рафик и я подбежали вовремя — на другом конце восемь человек окружили А. Б. Бросился к микрофону, объявил построение на вечернюю линейку. Лагерь собрался вместе — это уже лучше. У ребят сразу же улучшилось настроение. Рапорта командиры сдавали чётко, громко и с каким‑то фарсом. Мы были едины, а когда прозвучал общелагерный девиз, мы уже никого не боялись. «Гости» это почувствовали и когда я объявил по лагерю «Отбой» и попросил покинуть территорию посторонних, команда была выполнена…