Field 'nick' doesn't have a default value

Когда, краснея и запинаясь, он начал давать показания, то есть рассказывать всё как есть, — над мрачной массой возвысился бугай и неожиданно тёплым голосом успокоил:

— Ты, Михалыч, не бзди. Мы о тебе хорошего мнения, — закончил под одобрительный весёлый шум и аплодисменты.

Появлению Нечаева на столь специфической публике, вынужденно обитавшей в следственном изоляторе на Ялуторовской, предшествовала буза сидельцев, которым обрыдла политинформация и прочая воспитательная жвачка идеологов в конвоирских погонах и которые потребовали чего-то новенького, свежего, того, чем действительно дышит воля. А тогда, надо сказать, горячее темы, нежели двадцатые летние Олимпийские игры в Мюнхене, не было. Георгий Михайлович Нечаев входил в советскую делегацию и стал очевидцем не только триумфа наших атлетов (особенно его, как спринтера, восхитила победа Валерия Борзова, посрамившего непобедимых негритянских бегунов), но и трагического инцидента, по сути положившего начало захлестнувшему мир терроризму, вакханалии изощрённых осмысленных убийств. Видел вблизи тех самых преступников в чёрных масках, что расстреляли группу спортсменов из Израиля.

Ободрённый хриплым паханом, застенчивый лектор успокоился и разошёлся не на шутку. С олимпийской волны перекинулся на внутренние наши дела, благо было о чём говорить. Область превращалась в край ударных комсомольских строек, нефтегазовый оплот страны. Возникали новые города, в которые селился приезжающий люд. Героические усилия энтузиастов поддерживали космонавты, лучшие учёные, инженеры, врачи, артисты, и, безусловно, спортсмены. Чаще всех наезжала легендарная сборная Союза по хоккею: Третьяк, Мальцев, Фетисов, Рагулин… Тюменский спорт основательно встряхнулся, вышел на новый качественный уровень, охватил соревнованиями все города и веси, закрепил успехи в традиционных дисциплинах (коньки) и совершил настоящий прорыв ранее некультивируемых (биатлон). Зарождался профессионализм, преимущественно в игровых видах. То, что футболисты и хоккеисты получают деньги (речь идёт об участниках всесоюзных чемпионатов), тщательно скрывалось, но это был, как говорится, секрет Полишинеля или, попросту, «базар всё знает». Доморощенные таланты уже не в состоянии были удовлетворять раздувающиеся амбиции. Потребовался импорт, приток извне. Так на тюменских аренах высадился десант из затухающих звёзд и честолюбивой поросли. Сперва их обидно называли «варягами», а потом привыкли, приняли. И, скажите пожалуйста, в какой классной тюменской команде вы сегодня найдёте стопроцентного уроженца города или области?

Первых «наёмников» привели к нам пути весьма извилистые, если таковыми считать исторические сибирские ссылочные маршруты. Вдруг в центре обороны «Нефтяника» возникает фигура черноволосого Алика. Явно не нашего футбольного воспитания и опыта: спокоен, рассудителен, технически безупречен, умно читает игру.

— Из Тобольска выдернули, — перешёптываются на трибунах.

Или — опять же непредсказуемо — на поле стадиона «Центральный» (хвала ему и вечная память!) начинает творить чудеса кудрявый плотный паренёк в амплуа бойца ближнего боя. У неприятельских ворот Гена как рыба в воде: крепко стоит на ногах, мгновенно ускользает от опекуна, чует отскок мяча, бьёт с обеих ног. За сезон наколотил уйму голов и потом с каждым летом прибавлял и прибавлял.

— Из Салехарда, с «химии», — комментируют болельщики, имея в виду отбывание наказания на строящихся объектах народного хозяйства.

И того, и другого, и ещё многих кого вызволил из заключения, вернул спорту Георгий Михайлович Нечаев. Тюремный беспроволочный телеграф всегда действовал на опережение. Молва о благодеяниях душевного спортивного начальника достигла упомянутого учреждения сразу, как только администрацию острога осенило пригласить именно Нечаева в «гарнизонный» клуб. К тому, среди арестантов было немало бывших спортсменов или просто болельщиков, видевших, как молодым Михалыч рвал на беговой дорожке финишную ленточку. Безусловно, эти обстоятельства сыграли свою роль. Свиданка явно удалась. Вместо получаса она продолжалась, к взаимному удовольствию, полтора часа.

Требуется уточнить, что возвращал Нечаев в свою стихию провинившихся, оступившихся спортсменов (конечно, не убийц и бандитов, а так, семейных буянов, шалунов по глупости и пьяни, мелких спекулянтов) не самолично — на это не достало бы даже его высочайшего авторитета. И не факт, что всё вышло бы удачно, если бы в УВД места заключения курировал кто-то иной, а не Александр Ильич Сазонов. Участник Великой Отечественной войны, орденоносец, почётный работник ведомства, он ещё прославился в качестве многолетнего руководителя общества «Динамо». С уходом его из жизни оно по существу развалилось, и мемориальная доска, посвящённая легендарной личности, смотрится откровенной издевкой на стене зала, построенного Сазоновым, который милицейские временщики никак не удосужатся отремонтировать. Дорога к храму спорта заросла. И если и упоминается это здание на Володарского, так только в уголовном контексте: из его подвала автоматной очередью уложили члена «Спортивной десятки». Говорят, являлся её мозговым центром.

…Первые послевоенные годы. Спорт — отрада бессребреников, полуголодных и босоногих романтиков. Солнце над стадионом светит без лимита, одинаково щедро для всех. На зелёном лужку вместе резвятся только что «откинувшиеся» урки и, ещё вчера их караулившие, «вертухаи». Тюмень осведомлена относительно играющих за «Спартак» рецидивистов Мини и Грини, и насчёт воровской слободы на Орловской, поставляющей кадры как в это орденоносное общество (кстати, основанное сидельцами — братьями Старостиными), так и в кутузку, но относится к этому спокойно. У соседки-татарки двое сыновей воры в законе, но третьего тётя Галя отстояла, уберегла, и мой приятель Юрка рос нормально, как большинство из нас. Впоследствии, в армии, стал мастером спорта по пулевой стрельбе. В доме напротив, в интеллигентной еврейской семье, беззубо улыбается Лёва-боксёр. Отсидел за драку, взялся за ум — пошёл преподавать физкультуру в школе, дослужился до заслуженного учителя… Криминал в спорте существовал, но в минимальных дозах, знал своё место, был безобиден и кроток, даже поддавался положительному влиянию — сколько блатных тогда «завязывали». И в последующие годы существование криминалитета не замутняло чистого родника спорта. Ну, попались арбитры хоккея с мячом на взятке… Ну, умыкнул наш земляк лыжи у олимпийской чемпионки… Ну, накрыли заводских футболистов — срывали на вокзале шапки с приезжих… А так — пастораль. Частности не тревожили, ибо не складывались в систему. Такой благополучный, в общем то, фон немало способствовал успеху спортивно-гуманистической миссии Нечаева. Поручительству облспорткомитета верили. И надо сказать, что никто из «возвращенцев» не подвёл Георгия Михайловича, вели они себя пристойно.

И вот — окаянные 90-е годы. Повальное сумасшествие. В огромном количестве хлынули они и в спорт, до предела упростили шкалу ценностей, выхолостили духовную, нравственную составляющую. Всё перевернулось с ног на голову. Прославленные чемпионы, кудесники мини-футбола, после каждого забитого мяча буквально мчатся целовать руки сухому старикашке с клюкой, и в спортивных шароварах. Родоначальник? Корифей? Мудрый учитель? Как бы не так! Мафиози, хозяин команды. Потом исчез, говорят застрелили. Кому теперь руки целовать?

Спорт — лакомый кусок, золотые прииски. За право обладания развернулась беспощадная битва конкурентов. Началось, как водится, в белокаменной. При выходе из сауны сражают наповал руководителя всемогущего фонда поддержки спортсменов, он же глава всего преступного сообщества столицы. Канонада разборок перекатывается по всей России.

— Что за стрельба, браток? Прямо как на фронте, — повторил бы Фокс из «Черной кошки».

Расстрельная эпопея в Тюмени стартовала на Мельникайте. Именно на её асфальт пролилась первая бандитская кровь, и легли поминальные цветы. В дальнейшем ими будет усеян путь многих братков к собственным могилам — настоящим надгробным музеям, пантеонам из чёрного мрамора, расположенным на самых дорогих участках Червишевского кладбища, где не нашлось места для упокоения лауреатам, героям труда, первопроходцам и прочим заслуженным людям.

Чаще всего под прицелом оказывалась «Спортивная десятка». Об этом бандформировании известно так мало, что его история воспринимается мифом. Он гласит, что на исходе минувшего века друзья-спортсмены сбежались, чтобы трясти лохов-предпринимателей, «крышевать» их, то есть насильно навязывать свои услуги по охране от набегов, заниматься рэкетом — принудительным изъятием денежных знаков, другими грязными делами. Остальным подобным бригадам это не нравилось, и спор решался в огнестрельном варианте. Навыки, обретённые в тренировочном зале и на соревнованиях, помогли одному из «робингудов» «Десятки» вырвать оружие у палача и уложить на «стрелке» его и подельников. Но это была редкая удача. Как правило, пули летели точно в цель, и в живых осталось меньшинство. Ходят слухи, что кто-то уехал от греха подальше, обосновался с негромким бизнесов в Австрии и Венгрии. Кто-то остался, никуда не сдвинулся, полагаясь на судьбу и телохранителей. В полном соответствии с учением Маркса отмыли первоначальный неправедный капитал и вложили его в дела, полезные обществу. Теперь они законопослушные граждане, в меру импозантны, и теми, кто не посвящён в их прошлое, весьма уважаемы.

Сия криминальная драма провинциальна и лишена назидательности лишь на первый взгляд. Увы, повсеместно в новом государстве спорт всё больше становился питательной почвой криминала, а то и средой его обитания. В рейтинге лидировала, конечно, не художественная гимнастика (хотя примы шли на панель и в содержанки), исключительным спросом пользовались те виды спорта, где доминировала, совершенствовалась сила, и где причинение боли входило в правила игры. Борцы, боксёры, культуристы, мастера восточных единоборств — вот кого рекрутировал в свои ряды криминал. Качки в адидасах, парни с крутыми плечами и железными кулаками одним своим видом наводили ужас.

Ныне на дворе иная погода. В спорте постепенно наводят порядок, очищают его от скверны, прилипшей к нему грязи. Вот недавно был разоблачён и осуждён на долгий срок обласканный, всеми признанный тюменский тренер по карате. Оборотень руководил бандой, угонявшей респектабельные автомобили. Сами спортсмены блюдут честь и достоинство, более разборчивы в связях.

Умные наставники детей, занимающихся в модных секциях восточных единоборств, умело контролируют инстинкты, таящие жестокость, раскрывают истинную красоту культуры силы и тела. Словом, растёт фронт сопротивления. И всё-таки наивно полагать, что всё осталось там, в 90-х… Что-то настораживает, когда видишь, как роятся на спортивных сооружениях молодые парни с короткой стрижкой и быстро бегающими глазами. Их габариты уступают отцовским, и спортивные шаровары они не наденут, однако зубы их так же остры.